А.А. Ухтомский

Если прежняя психология оценивала эти образы и влечения с точки, зрения того, что сообщает о них субъект (благодаря своей интроспекции), то новая, прежде всего российская, психология требовала познания объективных причин и законов, действующих независимо от "свидетельских показаний" субъекта.
Этот подход получил дальнейшее развитие у великого русского ученого, академика Алексея Алексеевича Ухтомского (1875-1942), происходившего из древнего княжеского рода Рюриковичей. Окончив духовную академию, молодой Ухтомский перешел от религиозных исканий к естественнонаучным и в поисках ответов на извечные вопросы о душе и теле поступил в Петербургский университет, где стал ассистентом и сподвижником одного из сеченовских учеников, известного физиолога Н, Е. Введенского. Однажды, демонстрируя студентам классический опыт, связанный с влиянием раздражений головного мозга животного на его реакции, Ухтомский стал свидетелем необычного явления. Опыт не дал ожидаемого результата: раздражение одного из участков мозга вместо того, чтобы вызвать сокращение мышц-эффекторов, привело к бурной комплексной реакции совершенно других мышц.
Этот смутивший молодого ассистента случай заставил его задуматься о причинах происшедшего. После многолетних раздумий, уже в послереволюционный период, став профессором университета, Ухтомский смог найти объяснение случившемуся в своем учении о доминанте (от лат. "доминанс"-господствующий). По мнению ученого, в мозгу в каждый текущий момент имеется господствующий очаг возбуждения. Он возникает в одном из центров нервной системы и, однажды возникнув, подчиняет себе остальные. Последние, возбуждаясь, вызывают не ту реакцию, которая им положена, так сказать "по штату", а, подчиняясь господствующему очагу, усиливают его энергию. Именно это произошло в опыте молодого Ухтомского: он стал раздражать тот участок мозга, который не был доминантным; доминантным же являлся совершенно другой" который, получив импульсы от недоминантного, немедленно сработал, что и дало неожиданную реакцию.
За этим, на первый взгляд простым, феноменом скрывались чрезвычайно важные механизмы. Оказалось, что в нервной системе складываются сложные отношения между различными "центрами возбуждения" отличающиеся от анатомических, при которых одни нервные пути, благодаря анатомическому устройству органа, связаны с другими (как, например, в рефлекторной дуге). Связь центров в данном случае не анатомическая, а переменчивая, динамическая. Она образуется или разрушается в зависимости от той задачи, которую организм решает в данный момент и которая делает определенный центр господствующим, а все остальные "подстраивает" под него; в следующий момент господствующий центр может превратиться в подчиненный и т. д.
Такая динамическая система рефлексов, названная Ухтомским функциональной, и есть доминанта. Ее можно назвать рабочим органом, хотя для этого, подчеркивал Ухтомский, само понятие об органе должно быть другим, отличным от понятия об отдельном "морфологически отлитом" органе. Доминанта как принцип работы нервных центров, соответствует с психологической точки зрения тому, что называется вниманием, или - у Бехтерева-рефлексом сосредоточения; она свидетельствует об изначальной активности организма, об его "предуготованности" к действию и целенаправленной организации самого действия. При этом действие должно быть информировано о предмете, на который направлено. Поэтому в трактовку, доминанты Ухтомский включил понятие об интегральном образе объекта действия, т. е. о внешней ситуации в ее целостности (а не только об отдельных раздражителях, вызывающих рефлексы).
Итак, активность поведения, его системность и регулируемость интегральным образом окружающего мира-таковы признаки, которыми Ухтомский наделил доминанту.
Здесь вновь проявилось своеобразие категории поведения, характерное для русской науки. С одной стороны, она охватывала понятия относимые к организму как физиологическому устройству (нервные центры,. процессы возбуждения и торможения, мышечные реакции); с другой-включала акты внимания, интегральные образы и другие психические компоненты. Нервное (телесное) и психическое (душевное) выступали нераздельно в целостном процессе поведения. Сам же этот процесс подлежал объективному изучению исходя из принципа причинности, благодаря которому научное знание, по словам Павлова, отличается "предсказанием и властностью".
Подводя итоги многолетних исследований, Павлов сказал: "Да, я рад, что вместе с Иваном Михайловичем [Сеченовым] и полком моих дорогих сотрудников мы приобрели для могучей власти физиологического исследования вместо половинчатого весь нераздельно животный организм (выделено мною-М. Я.). И это-целиком наша русская неоспоримая заслуга в мировой науке, в общей человеческой мысли".
Что значит "вместо половинчатого"?
Это значит-вместо разделенного на психическое и телесное, каковым считался организм до возникновения в России науки о поведении. Говоря: "вместе с Иваном Михайловичем", Павлов оценивал разработку этой проблемы как развитие сеченовских идей (вместе с Сеченовым он никогда не работал); упоминая о целом "полке" своих "дорогих сотрудников", Павлов справедливо отдавал дань признательности сотням своих учеников и сотрудников, создавших новое учение о поведении.
Не менее велик вклад в это учение еще двух "полков"-научных школ Бехтерева и Ухтомского. И хотя Павлов говорил о "животном организме", важные; результаты были достигнуты этими школами в объяснении поведения человеческого организма. Ведь их лидеры изначально понимали специфику человеческой ^формы поведения и стремились проникнуть в ее особую регуляцию, выдвинув положения о второй сигнальной системе (Павлов), о субъективном аспекте сочетательных рефлексов (Бехтерев), об особой доминанте на "лицо" (личность) другого человека (Ухтомский).
Все они искали пути научного объяснения социальной природы человеческой психики, порождаемой общением индивида с другими людьми, и его включенностью в систему культурных ценностей (прежде всего-языка). И хотя успехи в этой области не были столь блистательны, как на уровне "животного организма", они создали почву для продвижения научной, детерминистской мысли к тому уровню поведения, который присущ человеку, "чуду и славе мира" (Павлов).
Сеченовская критика субъективного метода и новое понимание им психической регуляции поведения оказали большое влияние на профессиональных психологов, работавших преимущественно на университетских кафедрах. Психологическая проблематика осваивалась и в медицинских кругах, в университетских клиниках.