Жизнь для галочки

Началась приемная кампания в вузы. В 2011 году на бюджетные места смогут поступить 484 тыс. выпускников (на 6 тыс. меньше, чем годом ранее), в том числе 332 тыс. будут зачислены на очные отделения. Всего аттестаты зрелости получили около 727 тыс. человек, тогда как в 2010-м – 795,9 тыс., а семь лет назад – 1,5 млн. Таков результат провала рождаемости в 1990-х. И это не предел: в 2016 году выпускников школ будет немногим более 600 тыс.

Несмотря на демографический спад, ожидается, что конкуренция за бюджетные места обострится. Причина – более высокие, чем год назад, результаты ЕГЭ: в Тюменской области, например, количество стобалльников выросло в 3,5 раза, а в Свердловской только по литературе – в шесть раз. В прошлом году из-за новых КИМ (контрольно-измерительных материалов) по математике вcледствие смены команды, которая их готовила, результаты были заметно ниже: эксперты оценивали снижение в 7–10 баллов из 100. В 2011-м году многие отмечают более легкие задания и по другим предметам по сравнению с прошлым годом. Это не помешало критикам упрекнуть действующую систему аттестации в плохой организации. В пример приводят приказ Минобрнауки № 86, которым за полтора месяца до поступления в вузы был утвержден, а затем отменен новый список экзаменов.

Вместе с новыми звучат и давние упреки – в разрушении фундаментальности среднего образования: детей на тесты натаскивают, а не знания дают. Сторонники тестирования «давят» на то, что ЕГЭ поможет ликвидировать коррупцию на местах: в этом году несколько попыток схитрить на сдаче ЕГЭ закончились громкими скандалами. Было бы нелепо думать, что эти инциденты не отразятся на приемной кампании. За тем, как будут «разруливаться» последние события, внимательно следят все участники образовательного процесса – школы, вузы, ученики и их родители. Именно поэтому мы решили особое место в публикации уделить анализу процесса сдачи ЕГЭ и тому, как можно исправить ситуацию. Здесь нам предстоит ответить на вопросы, что готовы предпринять вузы, чтобы «завоевать» лучших выпускников, и смогут ли они «вычислить» тех, кто нечестно сдавал тесты.

Обойти его

Перед парадным входом одного из уральских вузов потенциальные студенты обсуждают, кто, как и сколько набрал баллов по ЕГЭ. Высокая девчонка в очках сдавала по правилам: никуда не подглядывала, помощи у преподавателей не просила. Ее собеседники получили примерно такое же количество баллов, но полноватый мальчик-выпускник престижного екатеринбургского лицея искал ответы на вопросы теста в Интернете, а взъерошенному деревенскому «отличнику» учителя помогали, чтобы хоть один красный аттестат выдать.

Селянин жует домашний хлеб, своего отношения к сдаче госэкзамена не скрывает: «И мне выгодно получилось, и им хорошо будет: похвалят в районной администрации. А совесть меня не мучит, у меня младших братьев три штуки, им надо помогать. Без диплома работу нормальную не найти». Лицеист все больше головой кивает. Лишь один раз изрекает: «Глупо школьников лишать возможности пользоваться информационными технологиями на экзамене». Девчонка смотрит на парней свысока: все-таки сама справилась, но любопытство берет верх и она расспрашивает, как им удалось обойти ЕГЭ…

Обойти, к слову, удалось далеко не всем: по итогам сдачи в основную волну были аннулированы результаты экзаменов у нескольких школьников. Например, такая мера коснулась 11 человек, сдававших математику. По словам главы Рособрнадзора Любови Глебовой, в 2011 году аннулированных результатов ЕГЭ и удалений с экзамена в связи с нарушением процедуры значительно больше, чем в предыдущие годы:

– В ряде регионов выявлены факты использования участниками ЕГЭ мобильных телефонов, после чего выпускников удаляли с экзамена, а экзаменационные комиссии решали вопросы отмены результатов и возможности допуска учеников к пересдаче в резервные дни. Подобные нарушения выявлены в Москве, Башкирии, Тюменской и Челябинской областях (в последней зафиксирован факт размещения в сети варианта ЕГЭ по биологии. – Ред.).

Самое громкое ЧП произошло15 июня: задержаны студенты Московского физико-технического института, которые за деньги сдавали ЕГЭ по математике вместо учеников школы № 958. Сейчас решается вопрос об отчислении студентов, а из школы уволены шесть сотрудников, в том числе директор.

По мнению министра образования и науки РФ Андрея Фурсенко, кампания против ЕГЭ приобрела яростный характер именно тогда, когда как раз благодаря ЕГЭ начали вскрываться нарушения:

– Не снимая с себя ответственности, призываю общество задуматься, в какой степени оно несет ответственность за терпимость к столь масштабным обманам и за готовность в них участвовать. Концентрация всего внимания на конкретных административных решениях и на том, какова роль той или иной госструктуры в случившемся, отвлекает от обсуждения гораздо более серьезных социальных проблем, которые проявились в ходе ЕГЭ в этом году, – проблем массовых нарушений.

Сейчас Рособрнадзор готовит иски к нескольким сайтам, на которых предлагалось решить варианты ЕГЭ за деньги, а также к социальной сети ВКонтакте, где были выложены 300 вариантов КИМ, сфотографированных на телефон, из них 200 уже идентифицированы. Во время экзамена по математике число посетителей сети выросло до 165 тыс. человек. ВКонтакте появилось открытое письмо с признанием в помощи организации «массового выкладывания работ», но опровержением версии коммерческой деятельности: «Мы ничем не торговали… Мы никому ничего не решали массово. Все, что было решено, – решалось силами самих выпускников и добровольно вызвавшихся преподавателей/студентов». Юристы в перспективы судов не верят. Профессор Высшей школы экономики доктор юридических наук Астамур Тедеев: «Когда школьник размещал в сети конфиденциальную информацию – бланки с заданиями, он нарушил закон. А сеть – нет. К тому же в положении о ней наверняка сказано, что сеть не несет ответственности за то, что размещает. Ответственность лежит на собственнике информации, а это школьник».

Честно не получится?

Как сделать процесс сдачи ЕГЭ более честным, пока не ясно. Одно из предложений – поручить проведение сторонней структуре, а не педагогам, которые закрывают глаза на списывание. Сейчас контроль за процедурой проведения экзамена лежит на регионах. А каким он может быть в небольших городках и районных центрах, где все друг друга знают, а то и состоят в родстве? Еще один момент. Рейтинг школ зависит от среднего балла на ЕГЭ и количества стобалльников. Кому хочется плестись в хвосте? Погоня за баллами привела к тому, что лучшие школы, где есть победители и призеры всероссийской или международных олимпиад, просят талантливых учеников сдавать ЕГЭ, чтобы заработать очки школе. Стобалльники на слуху, а кто знает победителей олимпиад? Необходимо отказаться от любых санкций по отношению ко всем сторонам во время проведения экзамена. Данные ЕГЭ не должны превращаться ни в обвинительное заключение, ни повод для дифирамбов.

Нынешняя скандальная ситуация с массовыми нарушениями на экзаменах доказала, что процедура проведения ЕГЭ должна меняться. Но как? Дошло до того, что на полном серьезе предлагают глушить сотовую связь в школах, где проходит ЕГЭ. Но разве это поможет? Ужесточение контроля, предлагаемое официальными ведомствами, лишь усилит недовольство, а списывать все равно будут, никаких наблюдателей не хватит.

Кроме нашумевшего списывания через соцсети, у школьников в запасе много других способов, начиная с обыкновенных шпаргалок. Сложнее убедить учеников и родителей не обходить тесты. Ведь ЕГЭ задумывался как механизм борьбы с коррупцией, как система равных возможностей для будущих абитуриентов. Вместо этого мы видим, что формат ЕГЭ сам может порождать коррупцию и превратиться в своеобразный барьер между средней школой и университетом. Теперь вузы обязаны принимать в том числе и тех, кто сдавал нечестным образом, а потом их доучивать. Неудивительно, если во многих университетах станут особенно тщательно смотреть на результаты нынешнего тестирования (в прошлом году столичные вузы настаивали на дополнительной аттестации поступивших).

Выбор вслепую

На этапе отбора узнать, кто списывал, а кто честно сдавал ЕГЭ, вузы не смогут, вероятно, за исключением тех, кто проводит дополнительные испытания. Несмотря на это тренд прошлых годов «подвергнуть проверке всех и вся» уступил место новой тенденции – повысить качество знаний абитуриентов на первых этапах обучения в вузе.

По словам директора Института развития образования ГУ ВШЭ Ирины Абанкиной, ЕГЭ может только измерить качество выпускников школ (и то с оговорками, с точностью до качества КИМ), но не может быстро его изменить:

– Многие пошли по пути быстрых побед – натаскивания на баллы ЕГЭ. Но такая стратегия явно рискованна: она увеличивает шансы поступившего вылететь из вуза в первый же год. Думаю, что хорошие вузы размышляют над адаптационными курсами в рамках своих программ. Если нет уверенности в качестве абитуриентов, то надо усилить адаптацию к освоению программы вуза. Ведь многие, в том числе и сильные вузы за рубежом, принимают абитуриентов из всех стран, с самыми разными системами школьной подготовки, однако умеют адаптировать программы и студентов, чтобы максимально эффективно использовать все ресурсы и достигнуть результата. Конечно, мотивация – главный ресурс, но нужны и умение учиться, быть самостоятельным, правильно организовывать свои силы, умение работать, причем как самому, так и в коллективе. Я уверена, что хорошие, сильные вузы как раз потому хорошие и сильные, что умеют решать эти проблемы. А слабым вузам все равно достанутся слабые абитуриенты. У них есть свои задачи – продолжение социализации, с которой школа не справилась.

Ректор УрГЭУ Михаил Федоров считает одной из главных проблем нынешнего абитуриента проблему коммуникации, его самопрезентации как личности: «Сегодня качество выпускника оценивается не умением мыслить, рассуждать, убеждать (то есть тем, что будет основой его развития в будущем), а правильно поставленной галочкой в тесте. Думаю, что у каждого выпускника школы должен быть выбор: или сдать ЕГЭ, или сдать экзамены в традиционной форме. Для ряда детей с определенным психотипом сдача ЕГЭ вызывает затруднения, поэтому для них стоит оставить экзамен в традиционной форме».

А все разговоры о коррупции в этой сфере – лишь домыслы».

Еще одна тенденция – набрать абитуриентов, соответствующих не только требованиям по уровню знаний, но и обладающих желанием получить специальности, на которые они поступили. Это проблема: несмотря на то, что руководство страны заявило о переизбытке юристов и экономистов, спрос на эти специальности остается высоким. Очевидно, что не все поступающие обладают талантами в этих сферах. Выход один – популяризировать другие профессии, способствовать повышению спроса на них на образовательном рынке.

Заместитель министра образования и науки Алексей Пономарев рассказывает, что на протяжении последних шести-семи лет Минобр пытается исправить дисбаланс, при котором рынок труда нуждается в одних специалистах, а в вузах наблюдается перепроизводство других:

– Мы видим стабильно высокий спрос на такие направления, как экономика управления, гуманитарные науки, юриспруденция, образование и педагогика. Желание абитуриентов поступить очень слабо подкрепляется реальным спросом на специалистов в этих областях. Последние годы происходит последовательное снижение бюджетного приема на эти направления, потому что многие выпускники невостребованных рынком профессий скорее всего не найдут работу по специальности. С 2004 по 2011 год практически в два раза сократились контрольные цифры приема на такие укрупненные группы специальностей, как экономика и управление. За этот же период значительно сократился прием на бюджетные места на гуманитарных факультетах. Но поскольку абитуриенты и их родители медленно реагируют на изменения структуры рынка труда, то спрос на эти специальности не уменьшается.

Как изменить тенденцию? Сами вузы наращивают предложение (то есть увеличивают число бюджетных мест) по информатике, информационным технологиям, автоматизации. Здесь контрольные цифры приема выросли почти в два раза за последние семь лет. По ряду инженерных специальностей в 2011 году планируется увеличить прием на 9–18%. Университеты рассчитывают, что с расширением предложения вырастет и спрос – количество выпускников, желающих получить техническое образование. В Челябинской области, например, наращивают бюджетные места (всего в этом году около 10 тыс.) на технических специальностях. При этом на такие направления, как «Реклама и связи с общественностью» и «Программная инженерия», бюджетного набора не будет.

Чиновники говорят: если поступающим дать гарантии, что востребованные сегодня инженеры будут пользоваться популярностью на рынке труда через 4–6 лет, то перекоса не будет. Однако сейчас только треть такого выпуска имеет шанс получить престижную, хорошо оплачиваемую работу по специальности. Это перемен не сулит: поступающие убеждены, что диплом даже коммерческого вуза с пометкой «экономист» даст большие шансы трудоустроиться, чем диплом инженера.

У каждого выпускника школы должен быть выбор: или сдать ЕГЭ, или сдать экзамены в традиционной форме.

Открыть глаза

Смерть негосударственным вузам предрекают давно: то от демографического кризиса, то от несоблюдения образовательных стандартов. Однако они умирать не торопятся: спрос на получение «справки о высшем образовании» и отсрочку от армии есть постоянно. Выход? Сокращать «частников»? Сегодня в вузах учится 70–80% выпускников школ. Мы фактически пришли к всеобщему высшему образованию (правильно это или нет – другой вопрос). И если мы сегодня попытаемся сузить эту возможность, лишить кого-то права получать высшее образование, то социальная напряженность, а она и так велика по отношению к изменениям в образовании, возрастет многократно.

Как вариант – нужно говорить о больших возможностях, которые сегодня дают госвузы.

Уже скоро далеко не все желающие смогут получить полноценное высшее образование: с 1 сентября 2011 года пятилетние программы подготовки специалистов (за исключением нескольких направлений) заменяются на принятую в Европе двухступенчатую программу обучения (так называемая Болонская система), включающую бакалавриат (четыре года) и магистратуру (два года). В частности на юридические специальности во всех вузах в новом учебном году будут набирать только в бакалавриат. А вот удастся ли учебным заведениям получить лицензию на магистратуру – большой вопрос: у непрофильных вузов шансов практически нет. Лицензионные требования для магистратур очень жесткие: должно быть не менее шести профильных кафедр, не менее 70% преподавателей должны быть в штате, а не совместителями. Из этих штатных преподавателей 80% должны иметь ученую степень, из них половина – докторскую. Подобным требованиям отвечает далеко не каждый госвуз, не говоря о частном. И несмотря на оптимистичные заявления, что «бакалавр – это тоже высшее образование», общество пока не воспринимает их как полноценных специалистов: в стране, где традиционно высшее образование подразумевает пять-шесть лет, окончивших четырехлетний бакалавриат считают недоучками. А работодатель пока плохо понимает, кто такие бакалавры.

Также в этом году впервые проходит переаккредитация вузов: непрофильным вузам грозит лишение лицензии на подготовку юристов и экономистов. Процесс реформирования системы образования растянется на долгий срок, однако поступивший в этом году может на третьем-четвертом курсе оказаться перед фактом – окончить свой вуз по выбранной специальности не получится.

Все это придется учитывать родителям абитуриентов, определяющим сегодня стратегию образования детей.